Доставка еды за 15 минут — редко когда тебе нужна свекла в течение 15 минут, а вот пироженка к чаю прямо сейчас нужна регулярно (история моих заказов в «Самокате» наглядно это подтверждает).

Более серьезные покупки тоже часто направлены на спонтанность, хотя доставка может занимать там несколько дней — маркетплейсы доставляют легкое чувство обладания уже после покупки, для совершения которой достаточно пары нажатий на экран. То, ради покупки чего человек поленился бы пройтись даже 15 минут, он с удовольствием покупает через маркетплейсы.

Соцсети и стриминговые сервисы — это доступ к развлечениям прямо сейчас (сравните это с еженедельной газетой и телевизором с несколькими каналами). А те же стриминговые сервисы не дают тебе даже посмотреть титры после фильма, автоматически запуская следующий фильм.

Человек и без того во многом заточен на получение немедленного удовольствия, а такой тренд лишь усиливает это наше свойство. У этого есть обратная сторона: желание получать удовольствие прямо сейчас равняется нежеланию испытывать прямо сейчас неудобство. Поэтому пироженку мы выбираем съесть прямо сейчас, а начать бегать по утрам планируем на следующей неделе.

Есть такой прием — как и все приемы, он выглядит как волшебная таблетка, но не является им, и сам по себе ценности в нем мало, но тому, кто в этом направлении работает, может помочь. Прием заключается в том, чтобы представить, как ты будешь смотреть на свое решение в глубокой старости: будешь сожалеть или радоваться? Это частично снимает ту обусловленность текущим моментом с желанием получить удовольствие и не промочить ноги.

Можно, помимо прочего, обнаружить, что дело не только и не столько в удачном или неудачном исходе некого предпринятого действия, а в самом его совершении. Помните, как в «Пролетая над гнездом кукушки» Макмерфи пытается вырвать мраморную колонку, чтобы ею выбить решетку на окне и сбежать из психушки? Когда у него это предсказуемо не получается, он говорит: «По крайней мере, я попытался». И хотя внешне для него ничего не изменилось, на самом деле он в миллион раз свободнее всех других пациентов, которые стояли в стороне и смотрели. В глубокой старости Макмерфи был бы рад этому своему поступку, а другие пациенты — пожалели бы, что остались в стороне.