Максима «перед тем, как пытаться изменить мир, уберись в своей комнате» сообщает нам очевидную штуку. Человеку свойственно избегать реально существующих проблем в СВОЕЙ жизни, компенсируя это гиперактивностью по отношению к зачастую мнимым проблемам ДРУГИХ ЛЮДЕЙ. Это — одна из причин, почему революционные взгляды больше свойственны молодым людям, ведь у них не обустроена жизнь, а в крови кипят неудовлетворенные и, зачастую, неудовлетворимые желания.

Это весьма забавно: человек, который не смог осчастливить себя и сделать счастливее близких, считает, что знает формулу счастья других людей. Я полагаю, что обычно он при этом весьма искренен. Он искренне не понимает, как ему сделать лучше себя, но он так же искренне убежден, что понимает, как сделать лучше других. Он искренне не может разобраться в своих желаниях и так же искренне уверен, что знает, чего хотят другие (в этом смысле нас особенно радуют феминистки, желающие «раскрыть глаза» сестрам, чьим умам не дал развиться патриархат).

Проблема заключается в том, что под искренностью мы можем понимать не только, как выше, отсутствие намеренной лжи: когда человек ДУМАЕТ «я считаю так, а скажу иначе». Искренность — это еще и искренность с собой, и она зачастую относится к тому, что человек не облачает в слова даже внутри себя. И неискренность тут заключается в том, что человек прячет от самого себя то, ПОЧЕМУ ему так хочется помогать другим. И внезапный ответ — а потому, что это позволяет заниматься имитацией активной деятельности, тогда как в жизни есть масса сфер, где деятельность нужна реальная.

На уровне слов условная феминистка (можно взять для примера любых других радикалов-иррационалов, но феминистки нам родней) может ответить на этот вопрос так: «Потому что патриархат мешает ЛИЧНО МНЕ, и чтобы МНЕ быть счастливой, патриархат должен быть разрушен».

Однако суровая правда жизни говорит нам, что те, кто вопреки преградам патриархата, капитализма и Путина всё-таки убрался в своей комнате (то есть навел порядок в себе и своей жизни), перестают не только хотеть освобождать других, но и вообще причинять другим какую бы то ни было пользу.

Мир в их глазах внезапно оказывается удивительно разнообразным и, более того, непостижимым — а значит, не следует вести себя так, будто тебе с ним всё понятно. Эти же люди внезапно начинают влиять на мир — будь то буквально руководящей и организационной деятельностью или, что порой куда продуктивней, «обычным» конструктивным трудом. Они перестают делать то, что я называю взятием на себя функций бога — то есть не считают себя вправе решать судьбы других людей, в том числе из самых благих пожеланий (поскольку эти благие пожелания лишь скрывают пожелания настоящие).

И хотя решать свои проблемы (что включает проблемы в отношениях с ближними) — сложнее, чем решать проблемы мировые, у такого подхода есть одно преимущество. Решить свои проблемы человек в состоянии, а освободить от существующего в твоей голове патриархата других согражданок пока еще ни у кого не получилось.