Есть у меня такое качество, которое можно можно назвать положительным, но я бы поостерегся — поскольку качество это врожденное, и не сказать, чтобы я был от него свободен, то есть проявлял осознанно, а не рефлекторно. Качество это — симпатия к слабым и унижаемым. В детском саду я ухаживал (в самом прямом смысле этого слова, то есть без романтического подтекста) за девочкой-тихоней, которую все гнобили. В младших классах был единственным ребенком мужского пола в классе, который не буллил попавшего к нам мальчика из Чечни. Именно это качество заставляет меня так ненавидеть расизм и время от времени информационно бросаться на Шамана с Братом. Я не мог удержаться от жалости к мерзким звездам, зашедшим не в ту дверь не в том виде, когда на них ополчились примерно все — ничего не могу с собой поделать, такая у меня реакция на всеобщую травлю, пускай даже недостойных.

Этот до болезненности обостренный нюх на шовинизм во всех его формах заставляет меня брызжать слюной в то время, когда большинство говорит: «А что такого? Он просто сказал как есть».

Так вот: этот мой обостренный нюх подает мне ровно ноль сигналов, когда речь заходит о феминистках современного образца и прочем ЛГБТКИ+ с украинской государственностью. Более того, этот нюх зачастую подает мне обратные сигналы в виде острых приступов сочувствия к очередному белому цисгендерному мужчине, который подвергается остракизму из-за того, что какая-то женщина написала в соцсети, будто много лет назад он поступил с ней бесчестно.

Рискну предположить, что дело тут в следующем. На фотографиях выше вы можете видеть ставший едва ли не жанровым вид снимков: жестокая мужская государственная машина, а на фоне ее — прекрасный женский цветок жизни. Нам тут интересно следующее:

1. Чего греха таить, образ действительно сильный
2. Делается это, тем не менее, на камеру
3. Будучи делаемым на камеру, является преднамеренным актом для создания определенной картинки, вызывающей определенное впечатление (см. п. 1)
4. Для этого используются стражи правопорядка без их АКТИВНОГО СОГЛАСИЯ — над ними совершается пускай и небольшое, но насилие. Никому из нас такое использование нас не понравилось бы
5. Более того, эти действия являются провокацией. Многим из нас (включая вашего непутевого слугу), если бы его использовали для показных фоток о том, какой он бесчеловечный, захотелось бы избежать этого физического насилия над собой, пускай и путем физического насилия со своей стороны

Полагаю, редкий мужчина не сталкивался с провокациями подобного рода со стороны не лучших представительниц лучшего пола. Намедни ваш непутевый слуга летел в самолете рядом с бойкой выпившей старушкой, которая периодически с недовольными криками сталкивала его локоть с общего подлокотника, желая пользоваться им единолично — поступок, который может позволить себе редкий мужчина, понимая, что с его стороны это будет являться вызовом на бой. И хотя старушка в этой ситуации пыталась выглядеть жертвой (молодой амбал в буквальном смысле ущемляет бедную пожилую женщину), в действительности:
— Это она применяла акт физического насилия
— Она совершала акт насилия против человека, который не мог ей ответить именно в силу того, что он сильнее. То есть на самом деле сильной в этой ситуации была она — это она применяла силу против того, кто не может сопротивляться

Сходная ситуация и на фотоснимках: до и без того находящихся под стрессом ребят докапываются наглые гражданки, а эти ребята ничем не могут на это ответить — поскольку в этой ситуации на стороне гражданок находятся закон, приказ и общество. Вопреки тому, что сообщает первый взгляд, сильный насильник здесь — это позирующая на камеру хрупкая девушка, а униженная и слабая жертва — здоровый мужик.

Современные движения угнетенных занимаются примерно тем же: делая губки бантиком, бровки — домиком, а глазки — как у кота из «Шрека», они используют свою неприкосновенность с тем, чтобы насиловать окружающих. А когда угнетенный переходит известную черту — получается красивая картинка, как брутальный убийца угнетает беззащитную лапочку.